Позволю себе, малость, поныть. Больше ничего и не остается.
Я уже устал засыпать здоровым, а просыпаться безнадежно больным. Чисто по-человечески очень устал. И этот день - не исключение.
Прозаично, что утром меня ждал прекрасный букет: t-38, разрывающееся от боли горло, опухшее до неузнаваемости лицо, ядерно-красный белок на левом глазу, насморк. Но самое прекрасное произошло, когда я попытался добраться до дома, уйдя после первого занятия. Я не смог думать, даже писать конспект с трудом великим получалось. Так вот, о прекрасном, всю дорогу к дому меня жутко рвало. "Выворачивает на изнанку" - очень верно сказано. А если бы не Маша, которая несла мои вещи и фактически меня, то моя челюсть до скорой помощи бы лежала на земле в ледяном снегу.
Опять же все выходные планы под откос. Жутко обидно. "Привыкай"- как сказал в первых сериях Лайтман.
Благодарна Диме. Мой луч света в этом непроходимом царстве печали и разрушенных надежд.
Я уже устал засыпать здоровым, а просыпаться безнадежно больным. Чисто по-человечески очень устал. И этот день - не исключение.
Прозаично, что утром меня ждал прекрасный букет: t-38, разрывающееся от боли горло, опухшее до неузнаваемости лицо, ядерно-красный белок на левом глазу, насморк. Но самое прекрасное произошло, когда я попытался добраться до дома, уйдя после первого занятия. Я не смог думать, даже писать конспект с трудом великим получалось. Так вот, о прекрасном, всю дорогу к дому меня жутко рвало. "Выворачивает на изнанку" - очень верно сказано. А если бы не Маша, которая несла мои вещи и фактически меня, то моя челюсть до скорой помощи бы лежала на земле в ледяном снегу.
Опять же все выходные планы под откос. Жутко обидно. "Привыкай"- как сказал в первых сериях Лайтман.
Благодарна Диме. Мой луч света в этом непроходимом царстве печали и разрушенных надежд.